|
|
КУКЛА
Люди придумали себе куклу. Она была хорошенькая и быстро всему училась.
Ее можно было одевать в платьица и водить за ручку. И она никогда, никогда не
спрашивала, куда ее ведут.
По вечерам люди садились у стола и обсуждали завтрашние планы для куклы.
Одна говорила: "Кукла пойдет в школу". Другая говорила: "И закончит ее
на отлично". Одна говорила: "Потом в институт". Вторая говорила: "С красным
дипломом". Одна говорила: "Потом работа". "Творческая работа!". "Успешная
работа!!". Тут они немного поспорили, и в результате - работа у куклы была
то - успешная, то, напротив, - творческая, пока, наконец, не стала - просто работа.
Одна говорила: "Ей пора выйти замуж". Другая твердила: "Родить ребенка".
"Съездить за границу!". "Учить языки!!". "Вымыть посуду". "Сходить за
картошкой!". "Найти новую работу, где лучше платят, и где начальник не такая
сволочь!".
Потом у куклы родился ребенок. Сначала думали, что тоже кукла. Нет,
оказалось ребенок, и тогда ему разрешили по вечерам сидеть под столом
и тоже изредка играть в куклу. "Сейчас кукла поедет на дачу", - говорила
одна. "Гулять с самокатом!" - возражал ребенок. "Хорошо, с самокатом.
Потом - на дачу". "Вымоет окно". "Купит сметану". "Сходит на работу и
вернется с деньгами". "Сделает прическу, оденет новое платье". "Надо бы ей
опять выйти замуж". "Уехать отсюда". "Научиться жить". "Водить ребенка
в школу". "Помыть посуду". "Нет, сейчас пылесосить!". "Помыть посуду!!!"
"Сказку на ночь!!!!!".
Поздним вечером они ложились спать и забывали про куклу.
Ночью, она сидела, тупо уставившись в окно широко открытыми глазами, как
это делают все куклы, когда остаются одни.
ЭТО
Это стоит посреди комнаты - большой черный ящик. Он примерно
на полметра не доходит до потолка, и между ним и мебелью тоже -
пройти можно, но не разминуться - двоим.
- Что это? - спрашиваю.
И получаю ответ:
- Черный ящик. Но не думай об этом.
- ОК. Черный ящик. А что внутри?
- Не думай об этом.
Ну, ОК, не думаю. Занимаю себя работой. Приготовить обед,
постирать. Кружусь с тазами и плошками вокруг этого. Вокруг черного
ящика, но о нем не думаю, не думаю об этом. "Что там внутри -
всякие беды как в шкатулке Пандоры? Или так - пустота?". Нет, не думаю.
Прислушиваюсь к стуку твоей машинки, доносящемуся с другой
стороны. "Может открыть, посмотреть? Зачем он нужен - черный
ящик, да еще посередине комнаты? Посмотрели бы, если что нужно -
оставили, если нет - выкинули и позабыли. Всяко то, что внутри будет
меньше..." Нет, ты же просил. Я не думаю об этом. А как же иначе.
- А может, откроем? Ну что там такого может быть, чтоб держать закрытым?
- Не думай об этом.
- Да я не думаю, не думаю... просто...
- Не думай.
Не думаю. Стоит такая громадина, стоит как... слон. Как слон посередине
комнаты. Цитата откуда-то, было там что-то со слоном. Завидую.
Слон большой, но мягкий, может погладить хоботом. У него шершавая
кожа и умные глазки. Нет, у нас - ящик. Черный. С острыми углами.
Разбиваю коленки и локти, пробираясь мимо него. А ты нет?
- А ты нет?
- Что?
- Тебе не мешает ящик?
- Не думай об этом.
- Я не думаю, не думаю, - отворачиваюсь от ящика, стою, уставившись в
стенку. - Не волнуйся, я не думаю об этом.
- Вот и славно, - отвечает мне твой голос откуда-то из его глубины.
ОБЛАСТЬ НЕРЕАЛЬНОГО
Когда ты говоришь, что что-то относится к области нереального,
мне представляется местность в небесах, в облаках, похожая на
дно беззвучного моря, где проплывают белые рыбы - мечты, и,
как белые острова, растут кораллы наших утопий.
Я была там недавно, ты знаешь? Пальцем по веткам - читала слова
своего коралла, и - вот свежая веточка - я так давно мечтала - также,
пальцем - провести от брови к щеке, как слепая, наощупь - выучить
очертанья лица - просто, быть с тобой - так, как ты захочешь или
сможешь принять - ласковым взглядом, прикосновеньем руки, улыбкой
в начале каждого дня, плечом - для опоры, жилеткой - для слез,
причиной - для смеха, сюжетом - для песен, быть рядом - смеяться и
плакать, и просто дышать - вместе с тобой.
(Ах, милый, мне грустно! Такие хрупкие веточки, но растут - крошки-
кораллы, стоит позволить себе... Ах, в болезни и в здравии, в радости
и в горе - так безжалостна разобщенность наших судеб).
Но вот эта ветка - не отсюда, ее унесу с собой из этого белого мира -
и подарю тебе. Буду тебе хотя бы - словом "здравствуй" у тебя на
экране, фотографией на стене, первым лучом дня после бессонной ночи,
голосом в телефоне, произносящим слова из области нереального: "я люблю
тебя, милый"... Там - в облаках, кораллы наших утопий тянут веточки к небу.
ОСЕННИЙ АНГЕЛ ЗНАЕТ...
Осенний ангел знает слово "грусть", он слово "вечность" на песке
выводит как раз в том месте, где его волна тихонько слижет, точно
каплю меда у осени усталой с влажных губ. Все лето мечтала
написать тебе портрет себя на даче. Да, простоволосой, босоногой,
в земле по локоть, по колено, по самый краешек коротенькой
юбчонки... Чуть-чуть смешной и до того спокойной, что просто
жуть берет... Ведущей медленный, неспешный разговор с морковкой,
кабачками и капустой. И просто - замирающей на солнце, как летний жук,
что на доске лениво просушивает влажные надкрылья. И я, присев,
заснула. И дымится, из пальцев выпав, сигарета на земле, как благовоние
неведомым богам... Такой спокойной ты меня не видел, такой домашней...
Лето напролет мечтала рассказать о тишине. Неужто лишь отсутствия
машин достаточно для ощущенья тИши безмерной: ей не мешают голоса
детей, ни звуки рока - из дома на другом конце деревни, ни даже дребезжание
пилы... Все лето напролет я растворялась, я убегала в эту тишину, на день
переставая быть собою... Сейчас все - вроде также: еще спешат плодами
воплотиться желтеющие плети кабачков, капуста набирает обороты, и
маленький арбуз, моя причуда, уже размером с шарик от пинг-понга, и
тишина... Но только отлетел тот летний ангел, что вообще не ведал слов, но
был знаток великий - ощущений и, как слепой любовник, водил по телу
солнечным лучом... Еще тепло, еще не отцвело, и не опали листья.
Но уже - осенний ангел знает слово "грусть", он слово "вечность" на песке
выводит. В его стихах рифмуются "всегда" и "никогда". Он зряч вполне,
и я с ним вместе - зряча и вижу: лето надломилось и, как цветок, шуршит
сухой головкой на ветру...
ЛОПОТАНИЕ ТОСКИ (ОСЕННИЕ МЫСЛИ)
***
Хочется - кому-то в колени и целый день плакать.
***
Тоска - вредная привычка, как курение,
можно бросить надолго, но если вернется - сторицей.
***
Когда я думаю о тебе - я боюсь за тебя, когда о себе - за себя.
***
Кто-то хочет "ударить другого, чтобы почувствовать боль"*,
а кто-то чувствует боль, и от этого хочет ударить другого.
***
Хочу билет - на самолет, на поезд, и, в общем, - все равно уже куда.
***
Хочу назад - в свое уютное ничто.
***
Загадала на "орла или решку", что все будет хорошо.
Черт!.. исчезла в воздухе, не долетев до земли.
***
Небо не становится ближе, но земля все больше уходит из-под ног.
***
Ни о чем не думать - какая прекрасная цель!
Жаль - недостижима (как и все прекрасные цели).
***
Я хотела бы совершить для тебя чудо!..
но не могу до конца поверить, что чудеса существуют.
***
С той стороны век - всегда закат.
***
Жить - в общем, безнадежная задача.
***
Чем больше мира я впускаю в себя,
тем меньше остается меня в этом мире.
***
Стихи - ладно... Что делать, когда рифмуется жизнь.
***
Господи боже! Прости, что я не умею летать!
РЫБА
Рыба-отчаяние висит на одном месте, чуть шевеля плавниками.
Недвижная, беспощадная рыба-усталость. Стучу по стеклу
пальцем - не реагирует. Сыплю в кормушку мотыль - не ест,
хотя извивающиеся бурые червячки опускаются на дно мимо
самого ее носа. Кричу, воплю - не слышит. Или ей все равно.
"Рыба, - спрашиваю, - рыба! Ну, чего ты ждешь? Ну, чего тебе
от меня надобно?" Молчит. Ничего не ждет, ничего не надо.
"Может, тебе не хватает кислорода? Может, тепла?" Молчит.
Не реагирует. "Рыба, - спрашиваю, - рыба! Ну, неужели тебе
совсем не для чего жить?" Не реагирует. Не выдерживаю.
Выключаю свет. Отворачиваюсь. Но знаю, что там, за стеклом -
рыба-отчаяние, рыба-усталость едва шевелит плавниками. День,
два, три. Не ест, не реагирует, не открывает рта. "Рыба, - взрываюсь,
наконец, - рыба! Ну, если тебе так невмоготу, так заснула бы уже!"
Медленно-медленно, задумчиво приоткрывается рот… и во все
стороны порскают крошечные разноцветные мальки. И вовсе
была не рыба-отчаяние, вовсе - не рыба-усталость. Рыба-терпение
была. А я и не знала.
|
